А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Наверное, именно этот страх и загнал ее сюда, в нору. Только страх, не что иное... Поэтому и дни были одним днем, повторенным многократно. Течение исчезло. Медленно кружилась в заводи успокоенная вода, неся на себе жухлые листья. Евангелина, вечно пахнущая золой и мокрой шерстью дочка местного нотариуса, взятая Светланой в услужение, будила ее; потом длился завтрак вдвоем с Сайрусом; потом следовало ехать в школу, где Светлана пыталась учить пению и танцам девочек йоменов и шахтеров. По дороге туда она встречала почтальона и улыбалась ему; по дороге обратно встречала констебля и тоже улыбалась. В детстве у кого-то из офицеров она видела музыкальную табакерку: дамы в кринолинах и гвардейцы совершали движения паваны. Потом она почему-то стала бояться той шкатулки... День мерк лишь для того, чтобы возникнуть снова. Лишь в школе происходило что-то настоящее, но оно забывалось сразу за порогом. Страшное сгущение атмосферы, уже однажды выбросившее ее за порог и далее по свету, продолжалось. Нечем становилось дышать в доме, полном взаимной вежливости и предупредительности. Незачем было говорить. Хватало полужестов. Но как-то однажды ход вещей нарушился. Почтальон не просто поднял шляпу, а издалека замахал рукой: - Леди Кэмпбелл! Леди Кэмпбелл! Вам телеграмма! И она услышала, как заскрежетали, напоровшись на маленький камушек, шестерни кружащегося времени. Со звуком рвущихся цепей рвалась полоска бандероли. Олив! далее